Я был комсоргом батальона, и мне полагалось ознакомить комсомольцев с предстоящим заданием. Я сказал:

— На завтра, в день Первого Мая, назначен штурм дворца. Мы, комсомольцы, должны быть впереди, увлечь за собой бойцов. В прежних боях мы честно справлялись с возложенными на нас задачами, не раз подавали пример дисциплины и отваги. Надеюсь, что и завтра не посрамим комсомольского звания — возьмем дворец. Пусть красное знамя будет водружено здесь нашими комсомольскими руками.

Я не ждал возражений, и они, разумеется, не последовали. Все комсомольцы выразили уверенность в успехе атаки, а Алексеенко поклялся первым ворваться во дворец и укрепить на нём красный флаг.

Мы разошлись и занялись подготовкой к бою. Ночь прошла спокойно. За ночь разнесли патроны и гранаты. Командование подбросило на наш участок несколько танков «ИС» и большое количество тяжёлой артиллерии.

Под утро началась артиллерийская подготовка. Воздух потемнел от порохового дыма и красной кирпичной пыли. Мы с удовольствием глядели, как снаряд за снарядом аккуратно ложится во дворец; надо полагать, что засевшие там фрицы не разделяли нашей радости. Подавленные разрушительным обстрелом, они почти прекратили ружейно-пулемётный огонь.

В нижнем этаже обращённой к нам стороны здания было большое окно. Его-то и наметили местом вторжения штурмовой группы. Но оно было забито толстой решёткой. Артиллеристы помогли и тут. Пробоины от снарядов всё теснее окружают железное окно, наконец, один снаряд угодил прямо в центр решётки. Образовалось просторное отверстие.

Наступил решительный момент. Выдвинувшись на исходное положение, бойцы приготовились к броску вперёд.

— Кому флаг? — спросил комбат Решетнев.

— Мне! — крикнул Алексеенко.

Артиллерия переносит огонь на соседние дома.

— Вперёд на штурм! — командует капитан Баранец.

Комсомольцы, увлекая за собой всех остальных бойцов, бегут вперёд.

Разрыва между артподготовкой и атакой не было, поэтому немцы не успели опомниться. Бойцы, стремительно перебежав двести метров, ворвались в окно и тут же пустили в ход гранаты. В громадных дворцовых залах загремели взрывы.

Берлин взят.

Нижние этажи дворца были очищены быстро — немцы устремились в подвалы и вверх, видимо надеясь, оторвавшись от нас, организовать сопротивление. Алексеенко, не добравшись ещё до крыши, укрепил красный флаг в окне второго этажа. Но этот знак победы не был преждевременен. Сила нашего напора не ослабела, и крыша вскоре была завоёвана. Мы с красноармейцем Файзуллиным заставили замолчать и станковый пулемёт, подавший было голос из окна подвала, когда часть бойцов вела бой уже во дворе дворца. Прижимаясь к стене, мы подобрались к самому окну и бросили в него пару противотанковых гранат.

Когда мы вошли в подвал, сотни три раненых немецких солдат подняли руки и испуганно закричали: «Гитлер капут, рус зольдат гут».

Старший лейтенант

А. ТРАЙНИН

На Унтер-ден-Линден

Вечером 1 мая, когда наш батальон находился во дворце Вильгельма, был получен — приказ форсировать канал, выйти на Унтер-ден-Линден и достичь Бранденбургских ворот.

Немцы вели с западного берега канала непрерывный огонь. В темноте светились трассы пулемётных очередей, гремели разрывы фаустпатронов. Откуда-то из района рейхстага немцы методически обстреливали минами Шлоссплац, перед дворцом кайзера. Было что-то обречённое в этом отчаянном и бесполезном обстреле, который уже ничего не мог изменить.

Собравшись во дворе дворца, бойцы готовились к предстоящему броску и тихо переговаривались между собою.

Слышу знакомый, сдержанный говорок старого солдата-миномётчика Мерасова.

— В степях под Моздоком, — говорит Мерасов, прошедший славный путь от Кавказских гор до Берлина, — я всё думал: выпадет ли мне счастье драться на берлинских улицах!..

— Да, — вспоминает коммунист Лебедев. — Мы ещё на Висле обещали товарищу Сталину, что наши мины долетят до Берлина.

Команда:

— Приготовиться! По местам!

У миномётчиков на плечах стволы, опорные плиты, пулемётчики впряглись в свои «машинки». Связисты уже развернули станцию на КП батальона и готовы тянуть линию через канал.

У Бранденбургских ворот.

Первая группа — стрелки лейтенанта Крысенко и пулемётчики лейтенанта Ершова. Они направляются к мосту — навстречу незатихающему огню противника.

На мосту вспыхивает перестрелка. В треск выстрелов врывается дружное «ура». Шум боя удаляется.

Через несколько минут к комбату прибегает связной от лейтенанта Крысенко — литовец Шиманскас. Этот молодой паренёк лишь недавно пришел к нам во взвод связи. Но как преобразился он! От первоначальной робости и нерешительности не осталось и следа.

— Товарищ майор, — чётко рапортует Шиманскас, — командир роты лейтенант Крысенко приказал доложить вам: задача выполнена, канал форсирован. Рота закрепилась в угловом доме на левой стороне улицы. Справа в доме — противник.

Переправа продолжается. Немцы заметили нас. Они открыли огонь прямо по воротам дворца, где сосредоточилась вторая группа. Начали рваться фаустпатроны.

Уже есть раненые. Ранен и комбат.

Командование батальоном принимает капитан Гюльмамедов. Он действует так же быстро и решительно.

Группа за группой переправляются через канал. Связные Шиманскас и Якимович четыре раза под ураганным огнём противника пробегают по мосту.

Уже светает. Связистов Бачурина и Герцуна, которые тянут линию через мост, заметили вражеские снайперы. Близко ложатся пули. Можно бы укрыться за баррикадой, переждать, но батальону нужна связь, впереди Бранденбургские ворота!..

И линия наведена. Капитан Гюльмамедов докладывает по телефону:

— Вышел на Унтер-ден-Линден. Сосредоточиваемся для броска к Бранденбургским воротам.

В это время на мосту уже работают сапёры капитана Анисимова. Слышен стук топоров и кирок. Неутомимые труженики войны прокладывают дорогу танкам.

И вот на Унтер-ден-Линден, видавшей парады горе-завоевателей бесноватого фюрера, выходит советский танк. Не спеша разворачивается башня. Ствол пушки «ИС» угрожающе уставился на здание, откуда немцы ведут огонь.

Удар — и с грохотом обваливается стена. Немцы умолкли.

Батальон стремительно продвигается вперёд. Связисты еле успевают разматывать катушки.

Остановка. Противник, укрывшись на чердаке трёхэтажного дома, бьет вдоль улицы. Что ж, опять подходит «ИС». Два выстрела. Больше не надо. Дорога снова открыта.

Но чем дальше, тем больше опорных точек врага. Бьют из всех родов оружия. Бьют с чердаков, из окон, из подвалов. А батальон идёт всё вперёд и вперёд. Ведь там, впереди — Бранденбургские ворота…

Справа движутся наши стрелки и пулемётчики. Слева — связисты и миномётчики.

Это неумолимое, как сама смерть, движение морально подавляет немцев. Сперва одиночками, затем десятками выползают они отовсюду. Поднятые руки, жалкий, унылый вид. До них дошло: всё кончено!

Восходящее солнце освещает картину боя.

Перед нами — совсем близко — серая громада Бранденбургских ворот. Ещё бросок — и мы у цели.

Капитан Гюльмамедов, командир миномётной роты капитан Червяков и я подбегаем к воротам. Навстречу с запада движется цепь. Свои!

Мы соединились с наступавшими с юго-запада гвардейскими частями Чуйкова. Богатыри Сталинграда и защитники Кавказа соединились в центре фашистского логова. Бурная радость охватывает нас. Воины обнимают, целуют друг друга.

У Бранденбургских ворот возникает митинг. Какой-то молоденький офицер говорит стихами. Ему отвечают громовым «ура».

В последние часы