Из комнаты, в которой находились бойцы Микаэляна, вдруг повалил густой дым. Это бойцы Санин и Колмагоров, по приказанию своего командира, облили горючей смесью мебель и подожгли её. Потом раздался голос Микаэляна:

— Товарищи, сейчас немцам будет крышка, мы подложили тол, через две минуты взорвётся.

Дым, начавший проникать во все комнаты, и это грозное предупреждение Микаэляна, объявленное так, чтобы его услышали немцы, вызвали у них панику. Немцам уже было не до нас. Они бросили оружие у своих бойниц и, спасаясь, кинулись во все проходы из дома. Но наши солдаты оказались раньше их на дворе. Выпрыгивавших из окон и выбегавших из подъездов немцев со всех сторон встречал ружейно-пулемётный огонь.

Старший лейтенант

МОНАСТЫРСКИЙ

Один бой моей роты

Немцы зацепились за Валльнертеатрштрассе и пересекающую её с севера на юг Александерштрассе. Перекрёсток этих улиц имел для противника особое значение. На Александерплац немцы сосредоточивали пополнение для своих редеющих фольксштурмовцев и по Александерштрассе направляли их на юг, в бесплодной попытке выйти к реке.

В 14 часов меня вызвал на свой командный пункт комбат майор Липодаев и поставил задачу: выбить немцев из Валльнертеатрштрассе, овладеть перекрёстком, затем выйти на Штралауэрштрассе, прорваться через проходящую здесь железную дорогу и укрепиться на перекрёстке Клостерштрассе и Штралауэрштрассе.

Нам предстояло пройти с боем две станции метро, три перекрёстка улиц и, что самое трудное, преодолеть железнодорожную насыпь.

— Имейте в виду, — напутствовал комбат, — чтобы выиграть такой бой, от ваших людей требуется большая напористость и стремительность. Если промедлите — понесёте излишние потери и сорвёте выполнение общей задачи на этом участке.

Майор Липодаев пожал мне руку и пожелал успеха.

Я был уверен в себе, а главное — в моих прекрасных бойцах. Все они в эти дни сражения на улицах Берлина были охвачены жаждой победы, и не было на свете такой силы, которая смогла бы сдержать этот порыв.

Придя в роту, я накоротке собрал свой боевой актив. Командиры взводов и комсорг помогли мне правильно расставить людей. В боях последних двух дней рота понесла значительные потери. Несколько красноармейцев, героически сражавшихся накануне, было ранено. Следовало подменить выбывших из строя ручных пулемётчиков, автоматчиков.

К тому времени прибыли из разведки старший сержант Бурда, сержант Чупихин и красноармеец Лисогор. Они сообщили, что перекрёсток обстреливается из станции метро, а на подступах к железной дороге возведена баррикада.

Я решил начать наступление на западную сторону Валльнертеатрштрассе. Взвод лейтенанта Федоренко начал продвигаться к зданию, которое тянулось вдоль квартала, взвод лейтенанта Антонова готовился к развитию успеха и припас на сей случай гранаты, а также захваченные у немцев фаустпатроны. Зацепившись за угловую часть дома, бойцы Федоренко взобрались на чердак. Чтобы отвлечь от них внимание противника, взвод Антонова бросился очищать от немцев этажи. Тем временем взвод Федоренко пробрался по чердаку на противоположный конец дома и стал пробивать стену, чтобы выйти на перекрёсток Александерштрассе и Валльнертеатрштрассе. В ход было пущено всё, что нашлось под рукой, — топоры, зубила, молоты, кирки, ломы, лопаты. Тем не менее брешь удалось пробить только спустя сорок минут.

Невдалеке от бреши на улице оказалась изрядная воронка от бомбы, и взвод стал туда незаметно просачиваться. Расставив на перекрёстке ручные пулемёты, противотанковые ружья и стрелков, взвод открыл огонь по немецкому пулемётчику, стрелявшему вдоль Валльнертеатрштрассе и по окнам здания, в котором засели бойцы Антонова. Вскоре немец умолк. В это время пулемётчик Еанышев, стоя на крыше, начал строчить по отходившим немцам, и ни один из них не ушел живым. Очистив улицу и дом у перекрёстка, мы тем самым дали возможность подойти находившимся поблизости двум нашим самоходкам. По моим указаниям орудия открыли огонь и с нескольких выстрелов подавили две огневые точки на станциях метро, а также разорили находившуюся впереди баррикаду.

Сосредоточив роту, я броском пересёк Александерштрассе и приказал Антонову овладеть домом, который отделял нас от баррикады и железной дороги. Взвод Федоренко, укрывшись в полуразрушенном доме, держал под обстрелом Александерштрассе и перекрёсток, а самоходки перенесли огонь по железной дороге и в глубь Штралауэрштрассе.

Вот тут произошло непредвиденное. От содрогания, вызванного залпами тяжёлых орудий, обрушилась стена, под которой залегли бойцы Федоренко. Несколько человек получили ушибы, четырёх солдат, тяжело раненных, пришлось эвакуировать. На всё это ушло время. В дальнейших боях на улицах Берлина я всегда помнил этот случай и оберегал бойцов от подобных неожиданностей.

Взвод Антонова сравнительно быстро овладел заданным ему домом и, выпустив из окон четыре трофейных фаустпатрона, зажёг баррикаду, сложенную из брёвен. Под прикрытием огня самоходок и при поддержке наших станковых пулемётов подошедший второй эшелон батальона занял этот важный перекрёсток.

К тому времени рота уже подготовилась для атаки железной дороги. Баррикада продолжала гореть, и, укрывшись дымовой завесой пожара, одно отделение с пулемётчиком подобралось к насыпи на расстояние 30 метров. Обстреляв засевших здесь немцев ружейно-пулемётным огнём, отделение сержанта Лымаря стремительно ворвалось на противоположную сторону железной дороги. Внезапность наших действий ввела немцев в замешательство, и они стали в беспорядке отходить в глубь Штралауэрштрассе. Рунные пулемётчики Бирюков и Куликовский преследовали убегающего неприятеля огнём.

Сразу же за отделением Лымаря устремилась вся рота. Преследуя противника и прочёсывая дома, мы вышли к указанному нам пункту — на перекрёсток Клостерштрассе и Штралауэрштрассе.

Вскоре я уже докладывал по телефону комбату, что поставленная роте задача выполнена.

Автоматчики продвигаются вперёд.

Капитан

И. СЕНЧА

Штурм Ангальтского вокзала

В ночь на 28 апреля батареи сосредоточились на стадионе у аэродрома Темпельхоф. Отсюда мы двинулись на штурм Ангальтского вокзала. Вокруг горел Берлин.

Улицы то тут, то там были преграждены баррикадами; сапёры не успевали разбирать их, и артиллеристы в обгоревших шинелях, с потрескавшимися от жара губами то и дело слезали с лафетов и растаскивали завалы.

Наши части плотно блокировали Ангальтский вокзал.

Гитлеровские смертники, укрывшиеся в прочных подвалах вокзального здания, ожесточённо сопротивлялись.

Малокалиберная артиллерия, стрелявшая по вокзалу прямой наводкой, не смогла пробить его толстые стены. Тогда полковник Туроверов подошёл к телефону и, связавшись с генералом, попросил обстрелять вокзал из тяжёлых орудий. Генерал разрешил.

В ночь на 29 апреля орудия пятой и седьмой батарей двинулись вперёд для стрельбы по вокзалу. Шёл дождь, пожарища медленно гасли, и низкий чёрный дым густо застилал мостовые. Но водители находили путь и сквозь дым, и сквозь ночную темь и ловко лавировали среди развалин и разбитых машин.

Впереди каждого «поезда», нередко падая в воронки, шли командиры батарей. Пока ночь, нужно успеть всё поставить на место, чтобы с рассветом приступить к разгрому вражеского гнезда.

Командиры дивизионов майор Кудрявцев и гвардии майор Кириченко пришли на огневую позицию. Наступил рассвет, и, покрывая все шумы боя, грозные залпы потрясли перекрёсток.

Посыпалась штукатурка, полетели оконные рамы, целые глыбы кирпичей взлетали в воздух.

— Огонь! — командует лейтенант Глатов.

— Есть огонь! — и снова в подвалы врезаются мощные снаряды, и клубы дыма подымаются в облака. Немцы подняли неистовую стрельбу по артиллеристам. Осколком был ранен командир орудия Дерсалия, его молча заменил ефрейтор Гоца. Упали красноармейцы Иванов, Кутумбаев, Турханов. Повреждено орудие, но артмастер Чайников быстро восстановил его.